«БЕСЕДЫ С МУДРЕЦОМ». ИЗБРАННОЕ.
Терпкий аромат сандалового благовония наполнял главный зал Храма Знаний, а когда в саду поднимался лёгкий ветерок, он, влетая через приоткрытые панорамные окна, приносил с собой нежный запах сирени. Тепло майского утра и радостное предвкушение от новой встречи с Мудрецом наполняли сердца учеников трепетным восторгом. Беседа предстояла о театре. Многие ученики были знакомы с театральным искусством и уже готовили вопросы, другие же строили осторожные предположения по теме. Были и те, кто практиковал безмолвие, в ожидании Хранителя Знаний.
Ученики почувствовали Светлую энергию Мудреца ещё до того, как Он предстал перед ними. Все как один повернули голову в сторону дверного проёма, где уже показалась величественная фигура Учителя. Поприветствовав собравшихся тёплой улыбкой, Мудрец прошествовал через зал и поднялся на сцену.
— Любимый Учитель, расскажите нам, пожалуйста, о театре; о том, как он появился, — проговорила высокая рыжеволосая девушка, после того как Хранитель Знаний кивнул ей, побуждая начать беседу. — Вы передавали нам фильм про Гурджиева, про кукольный театр и про телегу, образ которой Он часто использовал. Что значит само слово «театр»? — Тут девушка на секунду умолкла, немного смутившись от того, что сходу начала задавать много вопросов, но полный любви и понимания взгляд Мудреца приободрил её. — И как театр должен воздействовать на человека? — задала она следующий вопрос. — Вот когда я вижу театр в самой себе, становится легче отделиться, но мне пока непонятно, как стать настоящей в своих проявлениях.
— Театр возник из шаманизма, а первым актёром был сам шаман, — начал рассказывать Хранитель Знаний. — Когда шаман камлает, он показывает, как призывает духов-помощников, как они собираются. Вот шаман отправляется на поиски души в нижний мир к Эрлику. Он едет по дороге, видит много интересного, встречает трудности, и вот он, наконец, выторговывает Душу у Эрлика в обмен на жертву — всё это шаман наглядно показывает и описывает, он не перестаёт камлать и бить в бубен. В это время зрители живо включены в эту театральную мистерию и поддерживают шамана своей энергией и эмоциями, чтобы он мог осуществлять действия на тонком плане. Первые люди до того, как овладели речью, описывали друг другу действия в виде пантомимы: показывали, как они охотились, убегали от врагов или, наоборот, нападали на кого-то. Это был тоже своего рода древний театр.
Собравшиеся в зале ученики не сводили глаз с Мудреца. Казавшаяся, на первый взгляд, простой история театра стала для них настоящим откровением. Многие из учеников были тесно связаны с этим искусством и искренне считали себя экспертами. С самых первых слов Хранитель показал им, что в реальности они ничего о нём не знали.
— С развитием цивилизации театр стали вести жрецы, чтобы передавать людям Истину, — продолжал рассказывать Учитель. — В театре соединяются разные виды искусств: музыка, декламация стихов, танец. Даже изобразительное искусство в виде живописи и скульптуры используются в качестве декораций. Соединяясь, они побуждают людей переживать происходящее на сцене, испытывать возвышенные эмоции и приобщаться к Великим идеям. Сейчас религиозное воздействие театра утратило своё первостепенное значение, но, например, в Индии Рамаяну и Махабхарату ставят и сегодня. Люди приходят и смотрят на подвиги Рамы, на то, как Кришна делится своей мудростью, и цитируют Бхагават-Гиту. Это и есть настоящий театр. В общепринятом же значении театр — это балаган, где разыгрывают фиглярский спектакль на потеху публике. Церковь от него отделена, попы ведут свои лишённые эмоций и чувств литургии на не понятном слушателям языке. Это разделение лишило людей возможности увидеть перед собой мистерию и почувствовать возвышенные эмоции и состояния, приблизиться к Истине.
Тут Мудрец ненадолго прервался, дав собравшимся время поразмыслить над тем, что они только что узнали. Краткая история театра полностью перевернула представление учеников о нём. Одни сейчас пребывали в спокойной задумчивости, другие качали головой, переживая сильные эмоции. Некоторые даже делились впечатлениями друг с другом. Однако желание приблизиться к Истине очень скоро побудило учеников начать задавать вопросы. Первой руку протянула высокая темноволосая девушка с яркой внешностью. Сосредоточенный взгляд её тёмно-синих глаз выдавал внутреннее волнение. Тепло улыбнувшись, Мудрец кивнул ей, приглашая продолжить обсуждение.
— Учитель, я раньше была театральной актрисой, — переведя дух, начала она. — Когда после спектакля выходишь на поклон к публике, то со сцены хорошо видишь, как бывают вовлечены зрители в спектакль, какие впечатления он им оставляет. Поначалу я думала, что дарю зрителям целое море эмоций и заставляю задуматься. Мне казалось, что, играя героинь классических произведений, я приобщаю людей к чему-то возвышенному и прекрасному. Но когда я играла Анну Каренину, мне, наконец, стало ясно, что вместо просвещения я несу хаос. Люди или злобно усмехались от того, что она бросилась под поезд, или воспринимали это как нечто достойное восхищения, даже подражания. Что при этом происходило на тонком плане, мне даже страшно представить.
— Ты совершенно верно догадалась и поступила, что перестала участвовать в этом безумии, Элиза. Не кори себя, что ты была вовлечена в подобный процесс. Понять, что твоя работа приносит зло и освободиться от неё — огромное достижение, — ответил ей Хранитель Знаний, послав девушке и всем собравшимся энергию поддержки и всепринятия. — К сожалению, на людей такие спектакли или фильмы очень сильно влияют. Все из нас видели, насколько безумными человека делает телевизор, который стал общедоступным способом деградировать и сойти с ума, насмотревшись всякого бреда. Кто-то посмотрит на Анну Каренину и решит, что самоубийство — лучшее решение проблемы, а кто-то насмотрится фильмов про десант и решит поехать на войну. Мой брат насмотрелся подобной глупости, пропитался ею и решил стать десантником. Вскоре его отправили в Афганистан, откуда он вернулся инвалидом. Вот так человеку можно внушить модель поведения и привить ему образ дурака. Показывают человека, который страдает — значит, решает зритель, так и надо жить; показывают мерзавца, мстящего людям, и зритель решает, что ему надо подражать.
— Любимый Учитель, — следующий вопрос задал высокий зеленоглазый мужчина с пепельно-русыми волосами, убранными в хвост. — Если театр был раньше религиозным действием, то получается, что амфитеатры были как храмы?
— Да, они были как храмы, а сейчас это всё обесценилось, — ответил ему Мудрец. — Раньше показывали, как себя вели Боги, как они контактировали с людьми, а теперь фигляры кривляются на сцене. По телевизору показывают Санта-Барбару, комиков-дегенератов или очередной мошеннический розыгрыш. Те, кто не перестаёт такое смотреть, начинают всему этому верить, отождествляются с этим бредом, перестают трезво мыслить и, в конечном счёте, сходят с ума. Посмотрели Санта-Барбару и начали повторять за её героями — ревновать, завидовать, даже убивать. Вот такой силой обладают все эти бредовые спектакли, которые прививают людям безумную модель поведения.
— Учитель, у меня следующий вопрос, — теперь к Хранителю Знаний обратился темноволосый юноша, который пришёл на семинар впервые. Новый ученик заметно волновался, формулируя мысль, но тёплая улыбка Мудреца сразу же ободрила его. — Индивидуальные обряды и духовные практики на семинарах — это ведь, по сути, тоже такой театр? Наставник, как Проводник Силы, играет сильную роль и тем самым вводит людей в подобное театральное действие. В этом действии люди настраиваются на определённый поток, и благодаря этому их жизнь меняется. А сами по себе люди не могут настроиться, например, на поток удачи, я правильно понимаю?
— Ты мыслишь абсолютно верно, Ренат, — улыбнулся юноше Мудрец. — Обряд — это, по сути, маленький театр, ведь он должен вызывать в человеке возвышенный настрой и эмоции. Он сродни мистерии, разыгрываемой шаманом, во время которой даётся определённый настрой, что-то говорится, передаются какие-то эмоции, какие-то образы, чтобы зрители вошли в правильное состояние. Аналогично со жрецами, показывавшими различных Божеств и вводившими людей в то состояние, в котором они могли бы понять Истину. Если настоящий обряд проводится, то он должен вызвать разные эмоции в человеке, чтобы это не было как в церкви, где поп что-то занудно читает, а сам при этом ничего не переживает. Попа не волнуют идеи, которые он внушает своей аудитории, вместо этого он думает о мирских вещах, вроде еды или каких-нибудь развлечений. Поэтому всё, что происходит в церкви, никакой силы не имеет. А вот если бы по-настоящему проводили обряд — с правильными мыслями, с нужными эмоциями, вживаясь в идеи, которые они передают, вот тогда бы это было целебно и приносило большую обоюдную пользу.
— Великий, — задала новый вопрос Элиза. — У нас есть такая духовная практика, как санс-театр. Почему он так называется? Выходит, он тоже — отголосок театра?
— Играя в санс-театре, мы не просто воспроизводим действия, например, Христа, но и переживаем Его эмоции, — начал объяснять Хранитель Знаний. — В сегодняшнем театре роли играются формально, без той энергии и возвышенных эмоций, которые испытывают герои. Вот нарядился какой-то актёр Христом, говорит Его слова, но не передаёт Его состояния. У него просто нет этой энергетики — перед выходом на сцену он был занят своими делами или вообще курил и выпивал. На сцене он в слабом состоянии, и всё, что он изображает, как бы оно ни было правдоподобно на вид, не имеет той же энергетики, которую он мог бы транслировать людям, если бы переживал эмоции Христа. В санс-театре, наоборот, первостепенное значение имеет энергетика, а уже потом идёт внешняя составляющая. Мы внутренне переживаем состояния Христа или Будды и пытаемся донести их энергию до зрителей.
— Да-да, так оно и есть, — задумавшись, ответила Элиза. — Я вот вспомнила, что, когда мы книгу «Жизнь по ту сторону» озвучивали и искали голоса на роли Христа и Бога, я перебрала всех актёров, которые были доступны, но никто не мог нормально произнести их реплики. Даже самые известные и опытные актёры не могли с этим справиться — по голосу чувствовалось, что они не могли передать их состояние.
— Да, ты всё верно заметила, — кивнул ей Мудрец. — Нет у них такого состояния. Чтобы его достичь, нужно молиться, долго поститься, медитировать, а чем актёры заняты? За пределами сцены они такие же люди, как и большинство: кто-то ленится и проматывает жизнь, а кто-то вообще пьёт и бесчинствует. Всё, что они могут — это читать текст и имитировать какие-то эмоции, которые придут им в голову, а любой вдумчивый человек сразу почувствует фальшь в их голосе и поймёт, что актёр далёк от возвышенных состояний и не может их воспроизвести. В санс-театре же мы стараемся именно воспроизвести состояние Христа или Бога и транслировать его на окружающих людей, чтобы они тоже его пережили.
— Учитель, считается, что сыграть роль покойника — значит накликать беду, — вступила в беседу невысокая брюнетка с выразительными карими глазами. — А к чему может привести роль ленивой свиньи в санс-театре? Может ли это разбудить в актёре свинскую субличность?
— Всё зависит от того, как её сыграть, — начал разъяснять Мудрец. — Если мы входим в роль ленивой свиньи и усиливаем её, показываем, будто её сущность прекрасна, что лежать на боку и хрюкать — правильно, то эта роль будет плохо на нас действовать. Но в санс-театре мы играем утрированно, высмеиваем эту ленивую свинью и показываем её с гадкой стороны, чтобы у нас самих и у других вызвать отторжение от этой роли, дабы никто не захотел быть в её состоянии. Разница в подаче и проживании роли: принятие ленивой свиньи, упоение её гадливой личностью, передача её глупых слов как истин вредит и актеру, и зрителям, так как усиливает в них восприимчивые к лени части. В то же время, передача её отвратительного состояния в утрированном виде сразу вызовет у всех отторжение и передаст правильное состояние.
— Учитель, а можете поподробнее рассказать об предрассудках, связанных с ролями мёртвых или умалишённых? — задал новый вопрос зеленоглазый мужчина. — Сами по себе эти роли не являются плохой приметой, и если с ними не отождествляться, то никакого вреда ни себе, ни зрителям не будет, так ведь?
— Совершенно верно, Артур, — ответил Хранитель Знаний. — Здесь снова всё зависит от того, как играть роль. Если актёр, играя мёртвого, думает, что он умирает для всякой ерунды, лжи, пакости, засевшей в нём, для негативных эмоций и отождествлений, то это полезно для него. Зрителям он показывает, что мертвец, как они сами, был отождествлён с чем-то, а потом пришла смерть и все эти отождествления перерубила — нет теперь возможности совершить какую-нибудь глупость или навредить кому-то. Зритель задумается: «А зачем мне это всё?» Транслируя подобные состояния отрешённости, мы приносим пользу и себе, и зрителям. Но если мы будем транслировать страх и ужас перед неизвестностью, при этом переживая его сами, то вред тоже будет обоюдным. Вместо того, чтобы вызвать с помощью смерти отрешённость от всего, понимание, что в жизни всё не имеет какой-то большой ценности, потому что всё это рано или поздно кончится, человек входит сам и вводит других в состояние ужаса, страха и подавленности. Такая игра может обернуться тяжёлым психическим расстройством и пребыванием в больнице. Поэтому надо следить, какое состояние передавать и транслировать другим, чтобы не случилось беды.
— Учитель, а как связано утрирование с санс-театром? Утрирование — это лишь часть театра, или же они являются чем-то одним? — вернулась к беседе Роуз.
— Возвышенные состояния — это лишь часть санс-театра, — продолжил объяснять Мудрец. — В театре можно показывать и негативные эмоции, например, агрессию можно показать к чему-то плохому, негативному. Помимо эмоций, в театре можно также показать любую вещь или идею. Вот что такое живопись, музыка, литература? Это способ перенести какую-либо идею на эмоциональный уровень, заставить нас самих её пережить. Возьмём, например, идею любить всех людей. Умом её понять сложно, но как пережить её эмоционально? Для этого нам на помощь приходит искусство. В правильном исполнении оно разыграет перед нами историю Христа, который добровольно принёс себя в жертву во имя любви к людям. Правильно разыгранная мистерия Христа донесёт до людей чувство всеобъемлющей любви, сделает его понятным не только на интеллектуальном, но и на эмоциональном уровне. Настоящее искусство с помощью музыки, образов, театральной игры, обрядов и прочего доносит до нас высокие идеи. Оно воздействует на наши эмоции, создавая определённый настрой и вводя нас в нужное состояние. В этом и есть роль орфического искусства. А что мы видим сейчас? Что до нас доносит современное искусство? Какие эмоции нам передаёт? Тупой смех или хуже того, ревность, злобу и желание мстить. И такой враг сидит сейчас почти в каждом доме, показывая со своего экрана отвратительные картинки. Поэтому мы берём телевизор и выбрасываем его на помойку, а потом начинаем молиться и медитировать.
Многие ученики в зале закивали головой, вспомнив, что телевизор ещё не покинул их квартиры, несмотря на то, что на полках у них стояли книги о духовном развитии, да и коврик для занятий йогой никогда не пылился.
— Великий, а было ли одной из целей театра — наблюдать за собой так же, как за действом, со стороны? — задала вопрос молодая женщина, во внешности которой сочеталась восточная красота и светлые голубые глаза. — Человек ведь может наблюдать за собой, анализировать свои действия и потом понять, что внутри него такой же театр происходит, с множеством ролей.
— Да, Марго, ты мыслишь верно, — улыбнувшись, ответил ей Хранитель Знаний. — Но такая цель существует уже для продвинутых, для тех, кто стремится глубже познать театр. Сами актёры не только играют на сцене, но и являются зрителями самих себя, ведь, чтобы толково сыграть роль, её надо проанализировать в своей голове. Внутри актёров находится театр из множества ролей, в котором они проигрывают изученные ими роли. Наблюдая за ролью, но не являясь ею, актёр начинает понимать, что жизнь — театр, а мы все — актёры и зрители в этой драме жизни.
— Учитель, у нас говорят, что вся жизнь — игра, и как будто Атман смотрит всю эту игру, то есть он ничего не оценивает, и ему всё равно, на что смотреть, — поделилась мыслями Марго. — А как тогда получается с нами, когда мы играем разные роли? Играет ли их духовная часть? Вот когда мы просыпаемся, кто принимает решение, какую роль играть?
— Поначалу роли играются бессознательно по научению, — продолжил объяснять Мудрец. — Сначала играешь роль дочки, потом уже — жены, матери, бабушки и т.д. Всё это показывается и прививается, так что никакой сознательной работы не требуется. Человек бессознательно воспроизводит роли, которые в нём сформировывает больное общество. Но, просыпаясь поутру, человек задумывается, зачем ему воспроизводить все эти роли? Они только тянут его ещё глубже в болото. Что же ему делать, чтобы вырваться оттуда? Тоже играть роли, но уже сознательно, разыгрывать сталкинг, чтобы ему никто не помешал осуществлять свои желания. Сказался больным перед окружающими — они поверили и одобрили, а сам человек начал действовать по своему плану. Играя роль осознанно, быстро ей овладеваешь, и всё получается так, как задумано.
Тут Хранитель Знаний ненадолго умолк, давая своим ученикам подумать о том, как каждый из них будет применять сталкинг в своей мирской жизни. Ученики оживились, предвкушая, насколько интереснее и свободнее станет теперь их жизнь, когда общение с несведущими людьми станет для них не опасной обузой, а духовной практикой. Удовлетворённый эффектом Он продолжил:
— Вот вам ещё пример: научили молодую женщину на работе заискивать перед начальником, быть скромной, ничего не просить. Потом она идёт в Школу, где ей объясняют, что перед начальником не надо быть скромной, но вместе с этим его надо хвалить и просить то, что требуется. Вот так мы осознанно играем другую роль, не скромной забитой работницы, а, наоборот, красивой и манерной, которая получает то, чего хочет. Играла роль скромной пассивной девочки — сидела на маленькой зарплате и терпела унижения от начальства, стала сознательно играть роль активной раскрепощённой женщины — получила и премию, и в отпуск ушла, когда захотела. Когда мы осознанно играем роль, понимая, для чего и как, в нашей жизни всё начинает меняться к лучшему. Мы начинаем прилагать усилия и избавляться от закрепощающих нас гадких ролей, из-за которых мы не можем ничего добиться в жизни. Меняет наше поведение уже духовная часть, она использует полученные Знания, чтобы выбрать хорошую роль, которая даст то, что нам нужно.
— Учитель, получается, сталкинг — это тоже санс-театр? — задала новый вопрос Элиза.
— Да, всё верно, — кивнул ей Хранитель Знаний. — У нас часто не бывает иного выхода, кроме как сыграть сталкинг. Вот нам с детства внушают, что папе, маме, да что там семье, даже милиционеру на улице нужно говорить правду. Зачем нам это внушают? Ради каких-то идеалов добра и справедливости? Нет, людям просто хочется нас контролировать. Мать говорит: «Я самый близкий тебе человек, поэтому говори мне правду, ничего не утаивай». Ребёнок ей доверяет и начинает всем делиться, а мать смотрит, что он влево, вправо отклоняется от её представлений о правильности, и тогда она нападает и тут же начинает корректировать его мозги, чтобы он вырос как зомби. Её работу продолжают учителя в школе и университете, а потом уже идут структуры повыше, вроде полиции. Им всем нужна от нас правда, чтобы вовремя нас поймать, не дать быть свободным и проявить себя так, как нам самим хочется. В ответ от них мы получим агрессию и желание нас усреднить. Что же нам остаётся делать, чтобы этого избежать? Нам на помощь приходит сталкинг. Чтобы идти к своей цели, человек должен замаскировать её, создать представление, что он занят чем-то другим. Решил он идти на семинар, а чтобы не вызвать агрессию окружающих, разыграл из себя больного, попросил денег, если они ему нужны, и поехал развиваться. Вот это и есть сталкинг. Окружающие проявили к нему жалость и дали денег, а если бы он прямо сказал, что едет на семинар, в ответ бы он получил одну агрессию. Или другой пример, решила женщина поехать в Ашрам, чтобы заниматься тантрой, рассказывает об этом мужу и просит деньги на билет. В ответ агрессия, критика, угрозы. Поэтому обставлять всё следует по-другому: даются понятные окружающим образы, которые они принимают, и при этом делается то, что мы решили делать. Играя сталкинг, мы говорим и представляем нечто одно, а делаем что-то своё, понимая, что только так можно достичь какой-либо цели. Обставляем всё так, чтобы к нам было правильное отношение, чтобы нас жалели, например, а мы сами при этом будем осуществлять свои цели.
Когда Мудрец закончил говорить, руку подняла невысокая женщина средних лет с каштановыми волосами, убранными в пучок. Взгляд её карих глаз выражал одновременно и усталость от жизни, и пробуждающуюся решимость в ней что-то изменить.
— Учитель, нас социум воспитал так, что мы ленимся подобрать подходящую легенду, поэтому говорим правду, не по сталкингу проявляемся, — начала говорить она. — Но придя в Духовную Школу, я заметила, что во мне на самом деле очень много хитрости. Правильно ли я понимаю, что когда мы живём в социуме, то из-за желания быть хорошей, угождать другим и избегать их агрессии, мы в малом хитрим и этого не видим? Как так получается, что в нас вместе с желанием говорить всегда правду воспитывают ещё хитрость и изворотливость? Это же, на первый взгляд, совершенно несовместимые вещи.
— Виола, всё на самом деле просто, — с иронией заметил Хранитель Знаний. — Да, нас учили говорить правду, но мы сами видели, что за неё получаем. Придя из школы, ребёнок честно сказал, что получил двойку. В ответ получил наказание. Схитрил и нарисовал пятёрку в дневнике вместо стёртой двойки — получил конфетку. Вот так нас приучают врать, и делать мы это начинаем ещё в раннем детстве, бессознательно, не понимая, что с нами происходит. Нельзя всё рассказывать, надо себя в хорошем свете представить, что я не двойку, а пятёрку получил, чтобы не орали и не наказывали. Вырастая, человек продолжает лгать и хитрить. Однако если он попадёт в Духовную Школу, то ему скажут, что следует совершить покаяние, высказать свои грехи и не пытаться их прикрыть чем-то хорошим. Человек должен понимать, что если он свой грех начинает скрывать или приукрашивать, то он никогда от него не избавится и тем самым будет духовно разлагаться.
— Любимый Учитель, — с волнением в голосе задала вопрос Виола. — А может ли сталкинг довести до греха?
— Сталкинг применим только к общественной жизни, и цель у него только одна — избавиться от чужого контроля, поэтому к греху он не приводит, — продолжил объяснять Мудрец. — В духовной жизни, которая недоступна обществу, мы должны отринуть любую ложь, потому что она, как грех, будет нас мучить и вести к деградации. Поэтому нужно прямо о грехе говорить и каяться для того, чтобы отринуть его от себя. Другого пути избавления нет.
— Учитель, я хочу побольше узнать о том, что за идеи проводит искусство, — вернулась к разговору Элиза. — Вот вы нам рассказали, что искусство проводит разные идеи и настроения. Недавно был такой случай — один известный современный художник приклеил банан на стену скотчем и продал это «произведение искусства» за сто двадцать тысяч долларов на аукционе. Я никак не могу понять, что двигало теми людьми, которые торговались за этот дурацкий банан. Он же сгниёт через три дня, и его потом не перепродашь, как картину Пикассо. Что это было за безумие? Стадное чувство или какое-то глупое соревнование из-за понтов?
— Ты мыслишь в верном направлении, искусства тут действительно нет, — с улыбкой кивнул Хранитель Знаний своей ученице. — Во время аукциона покупателями двигала игра, момент азарта. В такой момент у человека отключается понимание происходящего, вокруг творится ерунда, и он хочет в ней участвовать. Возьмёт кто-то холст, нагадит на него и назовёт искусством, а собравшиеся начнут это восхвалять. Если бы дело происходило на улице, и кто-нибудь начал там продавать то, что собака наложила, никто нормальный это бы не купил. Но когда собирается полный зал людей и ведущий говорит, что куча — это произведение искусства, то с этим соглашаются и начинают торговаться за право обладания этой дрянью. Создаётся ситуация, в которой человек находится словно под гипнозом, и он не понимает бредовости ситуации. Так внушение, а потом и азарт пьянят человека и лишают его разума. И вот он уже отдаёт свои деньги за уродство, которое никому ничего не даёт, кроме прибыли тем, кто не погнушался воспользоваться людской глупостью.
— А можно ли избежать такой ситуации? — задал новый вопрос Ренат. — Всё-таки никто из нас не застрахован от того, чтобы оказаться в толпе или под влиянием какой-то авторитетной особы.
— То, что мы видим опасность ситуации — уже половина успеха, — продолжил объяснять Мудрец. — Мы понимаем, что размазывание красок по холсту никакого отношения к искусству не имеет, и популярность такие вещи обрели только благодаря общественному гипнозу. Не забывайте, что искусство — это передача идей на эмоциональный уровень, а у обсуждённой нами пакости никаких идей нет. Сейчас люди перестали понимать, что такое искусство, в том числе благодаря телевизору, который в состоянии гипнотизировать прямо в квартире. Показали по телевизору какого-нибудь «искусствоведа», и наивные люди начали верить его бредням. Поэтому мы должны спокойно анализировать всю поступающую нам информацию и сторониться безумной толпы. А телевизор, как я говорил — на свалку.
— Учитель, хочу кое-чем поделиться, — с вдохновением в голосе проговорила Виола. Сейчас на лице прежде усталой женщины играла улыбка, а глаза сверкали от восторга. Учитель кивнул ей, и она продолжила. — Меня очень сильно вдохновляет смотреть на картины Рериха, особенно под Музыку Благого Воздействия. Сразу чувствуется, что картины передают огромный духовный замысел, и за счёт этого приходит мудрость, такое особое, возвышенное состояние, в котором хочется побольше думать о вечном. Я правильно понимаю, что очень полезно обращаться к духовным художникам?
— Да, ты всё делаешь абсолютно правильно, иконы и картины духовного содержания очень полезны, — одобрил её выбор Хранитель Знаний. — Ты приобщаешься к настоящему искусству, которое доносит до нас просветлённые идеи. Глядя на них, мы начинаем думать о чём-то возвышенном, Светлом, Великом и переживать это эмоционально. А о чём можно помыслить, глядя на мазню или всё тот же банан? Да ни о чём, разве что посмеяться, если мы не одурманены влиянием толпы. Повторю сейчас то, с чего начиналась наша беседа: разделение искусства на светское и религиозное нанесло большой вред людям. Светское искусство не доносит до человека Великие идеи и не пробуждает возвышенное состояние, вместо этого оно подаёт пример ревности, эгоизма и других отрицательных чувств. Когда всё искусство было религиозным, любая музыка, картина, театральный спектакль служили какой-нибудь духовной цели, и люди, которые соприкасались с таким искусством, начинали развиваться.
— Учитель, а что за ценность имеют картины Ван Гога или Пикассо? Они ведь тоже замешаны в общественном гипнозе, — поинтересовался Артур. — Эти картины вообще стоят миллионы долларов, а люди, которые их покупают, обычно прячут их от чужих глаз, потому что боятся за их сохранность. Что же получается, это просто статусная вещь? Вот сидит богатей перед картиной, курит сигару, пьёт виски и чувствует себя хозяином жизни. Выходит, ценность таких картин только в цене и статусе, который они придают владельцу?
— Ты его переоцениваешь, такой человек может вообще не смотреть на эту картину, — ответил Хранитель Знаний. — Ему достаточно того, что у него есть дорогая картина, чтобы ей кичиться. Такой человек не воспринимает картину как предмет искусства, который передаёт ему важную идею. Он не чувствует никакого вдохновения, не переживает каких-либо возвышенных эмоций и не развивается духовно. Всё, что ему нужно — считать себя крутым. А кичиться можно всем, что имеет высокую цену. Так человек подпитывает чувство своей важности, свой эгоизм и заставляет наивных внушаемых людей уважать себя. К искусству всё это никакого отношения не имеет.
— Учитель, а вот если человеку, нравится, например, Сальвадор Дали, — задумчиво произнесла Элиза. — Допустим, та самая картина со стекающими часами. Есть ли разница между оригиналом, написанным кистью художника, и репродукцией? Ведь на копию можно так же смотреть. Я вот думаю, может ли оригинал быть Предметом Силы и передавать свою энергетику?
— Ты мыслишь в верном направлении, — улыбнулся ей Мудрец. — Но значение придаёт такая вещь, как намоленность. Вот, например, икона в храме. Тысячи людей молились на неё много лет подряд, и она стала передавать особую энергетику. Магический Предмет, сделанный, например, шаманом, который вселил в него какой-нибудь дух, тоже обладает своей особой энергетикой. Но копия таких Предметов Силы иметь уже не будет, потому что похожа она будет на оригинал только внешне. Если же кто-то просто нарисовал нечто оригинальное, не пытаясь передать своё состояние, то разницы между оригиналом и репродукцией не будет. У обоих предметов нет ни энергетики, ни духов, ни связи с каким-либо святым — ни с чем из этого ничего нет.
Очередная беседа с Хранителем Знаний, полная откровений о, казалось бы, совершенно знакомых вещах, подошла к концу. Однако ученики не собирались расходиться, ожидая новую практику, которая усилит их впечатления от рассказанного и поможет полнее ощутить возвышенные состояния и переживания.
➿➿➿➿➿➿➿➿➿➿
📚 Глубокие знания в лучших книгах мира
🔮 Смотрите анимационный шедевр, который раскрывает тайны человечества
🪬 Найдите свой Амулет Силы
😇 Пройдите индивидуальный обряд
💃 Откройте сакральные женские практики на живых занятиях.
Регистрируйтесь по ссылке, и мы свяжемся с вами ❤️
